Латышская народная сказка
Жил-был старик, белый как лунь. Ехал однажды старик в лютый мороз по дрова. Захотелось ему закурить. Полез он за пазуху достать трубку, табак и огниво да и уронил одну рукавицу.
А тут муха летела, искала, куда бы ей от холода спрятаться. Увидала она рукавицу, залезла в нее и ну плясать на радостях.
Бежит мимо мышка, ищет, где бы от мороза укрыться, подбежала к рукавице и спрашивает:
– Кто в рукавице пляшет?
– Я – всем мухам муха. А ты кто?
– А я – мышка-пискуха. Пусти меня погреться.
– Ладно, залезай, грейся.
Залезла мышка в рукавицу, и вот они уже вдвоем пляшут.
Бежит мимо зайчик, ищет, где бы ему стужу переждать, подбежал к рукавице и спрашивает:
– Кто в рукавице пляшет?
– Я – всем мухам муха, да я – мышка-пискуха. А ты кто?
– А я – зайчик белохвостый. Пустите меня погреться.
– Ладно, залезай, грейся.
Залез заяц в рукавицу, и вот они уже втроем пляшут. Бежит мимо волк, ищет, где бы от мороза спрятаться, увидал рукавицу и спрашивает:
– Кто в рукавице пляшет?
– Я – всем мухам муха, да я – мышка-пискуха, да я – зайчик белохвостый. А ты кто?
– А я – волк остроухий. Пустите меня погреться.
– Ладно, залезай, грейся.
Залез волк в рукавицу, и вот они уже вчетвером пляшут.
Идет мимо медведь, ищет, где бы от холода укрыться, увидал рукавицу и спрашивает:
– Кто в рукавице пляшет?
– Я – всем мухам муха, да я – мышка-пискуха, да я – зайчик белохвостый, да я – волк остроухий. А ты кто?
– А я – медведь косматый. Пустите меня погреться.
– Ладно, залезай, грейся.
Залез медведь в рукавицу, и вот они уже впятером пляшут.
Вдруг, откуда ни возьмись, – петух, да как закричит:
– Кукареку!
То-то плясуны перепугались! Рванулись они что было силы из рукавицы – каждый в свою сторону: муха – в королевский дворец, мышка – в погреб с картошкой, заяц – в овес, волк – в кусты, медведь – в лес.
Убегая, разорвали они рукавицу. Так по сей день старик с одной рукавицей ходит.
Study with Maxim Achkasov
The courses of Russian as a foreign language with Russian4real take place online via Skype. The teacher works with adults individually since he is convinced that each person must receive maximum time for practice and professional attention while learning a foreign language.