Михаил Малышев
В большой пластмассовой коробке жили акварельные краски – каждая в отдельной ячейке. Краскам приходилось много рисовать, поэтому многие были наполовину израсходованы. Одна только сиреневая краска оставалась почти целехонькой. Ее гладкой поверхности только однажды коснулась кисть. Случилось это, когда на одной картине нужно было нарисовать сирень. С тех пор сиреневую краску больше не беспокоили.
Однажды краски почти закончили работу над очередной картиной. Оставалось только нарисовать облака. Обе нужные краски – синяя и голубая – в это время отсутствовали. Они были приглашены к другой картине, где требовалось нарисовать море.
- Ничего, - сказала краскам кисточка, - завтра вернутся наши краски, нарисуют облака, и тогда наша картина будет полностью готова. А сейчас давайте спать.
И краски вместе с кисточкой пожелали друг другу спокойной ночи и уснули.
Не спаслось только сиреневой краске. Она беспокойно ворочалась с боку на бок и, вздыхая, поглядывала на новую картину, на которой должны были быть нарисованы облака.
В полночь, когда краски с кисточкой безмятежно спали, сиреневая краска встала со своего места.
- Будь что будет, - вполголоса произнесла она и, крадучись, направилась к картине.
Спустя несколько минут на картине появились сиреневые облака. Краска со счастливой улыбкой полюбовалась своей работой, потом перевела взгляд на спящих сестриц, вздохнула и возвратилась на свое место.
Утром, когда проснулись краски, в пластмассовой коробке начался переполох.
- Кто тебя просил!.. Да как ты посмела! Что ты натворила! – обрушили на сиреневую виновницу поток упреков разгневанные краски.
- Что теперь нам скажут люди? Как они будут возмущаться!
Среди всеобщего гвалта вдруг раздался чей-то спокойный уверенный голос:
- Обыватели, те, конечно, будут возмущаться. А настоящие ценители искусства придут в восторг.
Разбушевавшиеся краски посмотрели по сторонам.
- Кто это говорит? – спросили в один голос синяя и голубая краски. Так как облака предстояло рисовать им, они считали себя оскорбленными больше других.
- Это говорю я, ваша коробка, - сказал голос. – Вы неправы. Хоть сиреневая краска и нарисовала облака без разрешения, но она поступила правильно.
- Нет, неправильно, - загалдели возмущенные краски.
- Лучше успокойтесь и послушайте меня.
Краски нехотя примолкли.
- Рисуете вы хорошо, но всегда одинаково, по раз заведенному порядку: солнце должно быть желтое, трава – зеленая, земля – черная. А ведь солнце бывает не только желтое, а и оранжевое, и красное, и лиловое. А трава бывает не только зеленой, но и желтой, красной, коричневой, как коричневой и синей бывает земля, а не только черной. Вот взгляните сейчас на небо. Разве облака синие или голубые, какими вы их привыкли рисовать? Они желтые с рыжей примесью. Это потому, что сейчас сквозь облака пробиваются солнечные лучи. Ближе к вечеру облака начнут краснеть от заходящего солнца. В ненастную погоду они становятся серыми, бурыми и даже черными. А вот в зимний полдень, когда сильный мороз, облака проступают на небе сиреневой рябью.
Краски слушали коробку, затаив дыхание.
- Есть люди, которые в постоянной суете не находят времени, а может, и желания полюбоваться природой, насладиться пестротой красок. Поэтому многие не замечают ни оранжевого солнца, ни коричневой травы, ни… сиреневых облаков.
Пластмассовая коробка умолкла. Краски подождали, не скажет ли им коробка, что-нибудь еще, но она молчала. Но и того, о чем рассказала коробка, было довольно, чтобы краски поняли свою неправоту, взглянули на цвета и оттенки по-иному.
А через минуту краски, извиняясь, обнимали свою сиреневую сестрицу, хвалили ее за находчивость. Ведь благодаря сиреневым облакам, новая картина была куда красивее и правдоподобней их предыдущих стандартных творений.
Садовник и сыновья
Л.Н. Толстой
Хотел садовник сыновей приучить к садовому делу. Когда он стал умирать, позвал их к себе и сказал:
– Дети, когда я умру, вы в виноградном саду поищите, что там спрятано.
Дети думали, что там клад, и, когда отец умер, стали рыть и всю землю перекопали. Клада не нашли, а землю в винограднике так хорошо перекопали, что стало плода родиться много больше. И они стали богаты.
Все бобры для своих бобрят добры.
Приблизительный перевод: All beavers are kind to their baby beavers.
Что посеешь, то и пожнешь.
As you sow, you shall mow.